Защита конституционного права на неприкосновенность частной жизни

Защита конституционного права на неприкосновенность частной жиз­ни неоднократно была предметом исследования в КС РФ, были приня­ты решения о неприкосновенности частной жизни, личной и семейной тайны, тайны переписки, телефонных переговоров, недопустимость сбора, хранения, использования и распространения информации о част­ной жизни лица без его согласия, право на ознакомление с документа­ми и материалами, непосредственно затрагивающих права и свободы человека, а также некоторые особенности соблюдения частной жизни в условиях ограничения прав граждан.

КС РФ принял Постановление от 29.11.2010 № 20 по делу о проверке конституционности положений ст. 20 и 21 Федерального закона «О со­держании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений». Статья 20 Закона определяет, что переписка подозрева­емых и обвиняемых осуществляется только через администрацию места содержания под стражей и повергается цензуре. Цензура осуществля­ется администрацией места содержания под стражей, а в случае необ­ходимости — лицом или органом, в производстве которого находится уголовное дело. Статья 21 указывает, что предложения, заявления и жа­лобы, адресованные в другие органы государственной власти, общест­венные объединения, а также защитнику, должны быть рассмотрены администрацией места содержания под стражей и направлены по при­надлежности не позднее трех дней с момента их подачи. КС РФ пришел к выводу, что оспоренные нормы в системе действующего правового регулирования, включая соответствующие положения УПК и Закона об адвокатуре, должны пониматься как не допускающие цензуры пере­писки между адвокатом и его доверителем. Право на помощь адвоката относится к основным правам и свободам человека и гражданина.

Это право — одно из необходимых условий справедливого правосудия. А га­рантии конфиденциальности отношений адвоката с клиентом являются необходимой составляющей права на получение квалифицированной юридической помощи. Государство обязано создать такие условия, при которых обвиняемый или подозреваемый в совершении преступле­ния может свободно сообщать адвокату сведения, которые не сообщил бы другим лицам. Без уверенности в конфиденциальности не может быть доверия и, соответственно, не может быть эффективной юридиче­ской помощи. Заключение под стражу наиболее строгая мера пресе­чения, максимально ограничивающая права, свободы и личную непри­косновенность человека. Поэтому гарантии оказания ему юридической помощи при таких обстоятельствах приобретают особое значение. Одна из таких гарантий — возможность непосредственного общения со своим адвокатом как в устной, так и в письменной форме. Таким образом, цен­зура переписки гражданина, содержащегося под стражей, со своим адво­катом, может устанавливаться законом лишь как исключение из правил, а не в качестве общего правила осуществления такой переписки. Право на конфиденциальную переписку адвоката со своим доверителем может быть ограничено только в исключительных случаях — когда у админи­страции следственного изолятора есть разумное основание полагать, что такая переписка содержит недозволенные вложения, ставит под угрозу безопасность следственного изолятора или по каким-либо иным при­чинам носит криминальный характер. Но даже в этом случае вскрытие писем адвокату допустимо только в присутствии самого заключенного и с обязательным принятием администрацией следственного изолятора мотивированного решения об осуществлении контроля за перепиской.

КС РФ своим Определением от 19.01.2005 № 10-О рассмотрел во­прос о доступе к банковской тайне и относящейся к частной жизни физических лиц информации об их вкладах. Сведения о вкладах и сче­тах граждан в банках представляют собой информацию персонального характера, законодатель установил специальный правовой режим бан­ковской тайны: в соответствии с п. 1 ст. 857 ГК банки гарантируют тайну банковского счета и банковского вклада, операций по счету и сведений о клиенте. Выемка документов, содержащих информацию о вкладах и счетах в банках и иных кредитных организациях, которая осуществ­ляется в рамках следственных действий, проводимых в ходе уголовного судопроизводства, допустима, если эта информация имеет непосредст­венное отношение к обстоятельствам конкретного уголовного дела; вы­емка документов не должна приводить к получению сводной информа­ции о всех клиентах банка; вынося постановление о возбуждении перед судом ходатайства о производстве выемки или обыска в целях изъятия документов о вкладах и счетах в банке или иной кредитной организации, следователь не вправе запрашивать информацию о счетах и вкладах, если такая информация не связана с необходимостью установления обстоя­тельств, значимых для расследования по конкретному уголовному делу, а кредитные организации, в свою очередь, не обязаны в этих случаях передавать органам следствия соответствующую информацию. Таким образом, Конституция РФ гарантирует каждому право на неприкосно­венность частной жизни, личную и семейную тайну (ч. 1 ст. 23) и за­прещает сбор, хранение, использование и распространение информации о частной жизни лица без его согласия (ч. 1 ст. 24). Как отметил КС РФ в Постановлении от 14.05.2003 № 8-П, следует неуклонно соблюдать право каждого на сохранение в тайне сведений о его банковских счетах и банковских вкладах и иных сведений, виды и объем которых устанав­ливаются законом, и соответствующая обязанность государства — обес­печивать это право, а также обязанность банков, иных кредитных орга­низаций — хранить банковскую тайну. Банковская тайна, включающая тайну банковского счета и банковского вклада, сведений об операциях по счету и о клиентах кредитной организации, означает защиту банком в силу требования закона сведений, разглашение которых может нару­шить права клиента. Будучи по своей природе и назначению публично-частным правовым институтом, она служит как обеспечению условий для эффективного функционирования банковской системы и граждан­ского оборота, основанного на свободе его участников, так и гаранти­рованию основных прав граждан и защищаемых Конституцией РФ интересов физических и юридических лиц. Отступления от банковской тайны — в силу ст. 55 (ч. 3) Конституции РФ — могут допускаться толь­ко в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конститу­ционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства, и лишь на основе федерального закона, каковым, в частности, является УПК, предусматривающий возможность выемки в ходе производства по уголовному делу предметов и документов, содержащих информацию о вкладах и счетах в банках и иных кредитных организациях. В целях защиты прав и законных интересов граждан и юридических лиц в связи с нарушением банковской тайны УПК устанавливает в п. 7 ч. 2 ст. 29 и ч. 4 ст. 183, что соответствующие действия осуществляются органами расследования лишь на основании судебного решения с соблюдением предписаний ст. 165 УПК (за исключением случаев, предусмотренных в ее ч. 5). Отсутствие в ст. 182 УПК прямого указания на необходимость вынесения судебного решения о производстве обыска в целях изъятия (выемки) предметов и документов, содержащих информацию о вкладах и счетах в банках и иных кредитных организациях, не означает, что ею устанавливается иной порядок, нежели предусмотренный п. 7 ч. 2 ст. 29 УПК. Таким образом, нет оснований утверждать, что ч. 2 и 4 ст. 182 УПК нарушают гарантируемые Конституцией РФ, в том числе ее ст. 23 (ч. 1), 24 (ч. 1) и 46 (ч. 1), права как банков и иных кредитных организаций, так и граждан, являющихся их клиентами.

КС РФ неоднократно обращался к проверке законности проведения оперативно-розыскной деятельности, осуществляемой в рамках опе­ративно-розыскных мероприятий, проводимых правоохранительными органами, о персональных данных, о праве на информацию о правомер­ности сбора данных о гражданах Российской Федерации. Определение КС РФ от 14.07.1998 № 86-ФЗ было принято к рассмотрению и выне­сено решение, по поводу которого есть также особые мнения трех судей. В Федеральном законе от 12.08.1995 № 144-ФЗ «Об оперативно-ро­зыскной деятсл ыюсти» закреплено, что основанием проведения опера­тивно-розыскных мероприятий, которые ограничивают права человека на тайну переписки, телефонных переговоров, сообщений, является су­дебное решение при наличии информации о признаках преступление готовящегося, совершаемого или совершенного. Возникает проблема обеспечения доступа к персональным данным лицам, чьи интересы затронуты, отказ в доступе к получению материалов обычно обосновы­вается государственной тайной. Запрет на получение информации ее субъектом будет грубо нарушать право человека на неприкосновенность частной жизни и противоречить международным стандартам. Закон со­держит еще одну спорную норму — в ст. 6 установлено, что проведение оперативно-розыскных мероприятий должно основываться на ведом­ственных актах и соглашениях между органами, осуществляющими оперативно-розыскную деятельность. В Конституции РФ закреплено, что нормативные правовые акты, затрагивающие права и свободы че­ловека и гражданина, должны устанавливаться только на федеральном уровне. Ограничения прав оперативно-розыскными органами могут быть оправданы и допустимы, если они установлены в целях защиты не от любого правонарушения, а лишь от наиболее опасных, и в случае, если другим путем достичь поставленной цели невозможно. Неопре­деленность оснований и порядка проведения оперативно-розыскных мероприятий по Закону практически создает условия для произвола власти, а фактическая отмена в сфере оперативно-розыскной деятель­ности права граждан на ознакомление с материалами, затрагивающими его права и свободы, противоречит Конституции РФ, в частности ст. 24 и 55. КС РФ рассматривал вопросы конституционности положений об отдельных правоохранительных органах, например, проверил кон­ституционность п. 2 ст. 5 Федерального закона от 17.01.1992 № 2202-1 «О прокуратуре Российской Федерации» (Постановление от 18.02.2000 № 3-П). В силу конституционных норм не допускается ограничение прав и свобод в сфере получения информации, в частности права сво­бодно, любым законным способом искать и получать информацию, а также права знакомиться с собираемыми органами государственной власти и их должностными лицами сведениями, документами и мате­риалами, непосредственно затрагивающими права и свободы граждани­на, если иное не предусмотрено федеральным законом в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и закон­ных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасно­сти государства. Исходя из этого, на органы прокуратуры, как и на все другие органы государственной власти, распространяется требование Конституции РФ о соблюдении прав и свобод человека и гражданина, в частности в сфере получения информации. Конституция РФ пред­усматривает разные уровни гарантий и разную степень возможных Ограничений права на информацию, исходя из потребностей защиты частных и публичных интересов.

По существу такие же правовые позиции были выражены в ряде ра­нее принятых КС РФ постановлений. В Постановлениях от 25.04.1995 № 3-П и от 16.03.1998 № 9-П КС РФ пришел к выводу о недопустимости формулирования законодателем таких положений, которые в силу сво­ей неопределенности и при отсутствии законных пределов усмотрения правоприменителя могут применяться произвольно. В Постановлениях от 27.03.1996 № 8-П, от 13.06.1996 № 14-П и от 15.01.1998 № 2-П КС РФ указал, что законодатель, определяя средства и способы защиты госу­дарственных интересов, должен использовать лишь те из них, которые для конкретной правоприменительной ситуации исключают возмож­ность несоразмерного ограничения прав и свобод человека и граждани­на; при допустимости ограничения того или иного права в соответствии с конституционно одобряемыми целями государство должно исполь­зовать не чрезмерные, а только необходимые и строго обусловленные этими целями меры; публичные интересы, перечисленные в ст. 55 (ч. 3) Конституции РФ, могут оправдывать правовые ограничения прав и сво­бод, только если такие ограничения адекватны социально необходимому результату; цели одной только рациональной организации деятельно­сти органов власти не могут служить основанием для ограничения прав и свобод. В Постановлении от 23.11.1999 № 16-П КС РФ подчеркнул недопустимость искажения в ходе правового регулирования самого су­щества конституционного права или свободы.

Приведенные правовые позиции в полной мере применимы к опре­делению допустимых ограничений прав, закрепленных в ст. 23, 24 и 29 Конституции РФ, нормы которых обосновывают и обеспечивают возможность для гражданина требовать предоставления ему собира­емых органами государственной власти и их должностными лицами сведений, непосредственно затрагивающих его права и свободы, и тем более касающихся его частной жизни, чести и достоинства. Основания для таких ограничений могут устанавливаться законом только в каче­стве исключения из общего дозволения (ч. 2 ст. 24 Конституции РФ) и должны быть связаны именно с содержанием информации, поскольку иначе они не были бы адекватны конституционно признаваемым целям. Этот вывод дополнительно подтверждается тем, что согласно ст. 56 (ч. 3) Конституции РФ поводом к ограничению прав, закрепленных в ст. 23 (ч. 1) и 24, не может служить и введение чрезвычайного поло­жения. Конституция РФ не предполагает, что право каждого получать информацию, непосредственно затрагивающую его права и свободы, как и корреспондирующая этому праву обязанность органов государ­ственной власти и их должностных лиц предоставлять гражданину соответствующие сведения, могут быть полностью исключены, напро­тив, при всех условиях должны соблюдаться установленные пределы ограничения данного права, обусловленные содержанием информации, что не учтено в Федеральном законе «О прокуратуре Российской Фе­дерации».